Валерий Половинкин: подлодки-«невидимки» из особых материалов станут реальностью

Военно-морской флот России отметит 318 лет со дня создания. Сегодня этот вид вооруженных сил проходит этап активного обновления. В ближайшие годы его боевой состав пополнят стратегические и многоцелевые подлодки четвертого поколения, новейшие фрегаты, оснащенные перспективным оружием, различные корабли ближней морской зоны.

О том, какими могут быть корабли будущего с оружием на новых физических принципах, нужна ли перспективному авианосцу электромагнитная катапульта и возможно ли сделать абсолютно невидимую подводную лодку, в интервью ТАСС рассказал научный руководитель Крыловского государственного научного центра Валерий Половинкин.

— Валерий Николаевич, какими станут подлодки новых поколений?

— Исходя из того, что основное достоинство подводной лодки — скрытность, необходимо, чтобы ее магнитные, электрические и акустические поля были минимальными. Решить проблему маломагнитности можно несколькими путями: корпус корабля может быть титановым или сделанным с применением маломагнитной стали, например, высокоазотистой стали. Академик Игорь Горынин, возглавлявший ЦНИИ «Прометей», в последние годы жизни трудился именно над новыми сплавами для корпусов подводных кораблей.

Моя точка зрения такова — к 2025 году период монометаллов в подводном кораблестроении закончится. Либо это будут биметаллы, либо металло-полимерные конструкции, либо композиционные материалы.

Из композитов уже сейчас в Германии делают ограждения выдвижных устройств (рубка), части корпуса лодки, баллер (ось) руля, винты. Достоинства композитов не только в том, что они легкие и немагнитные. Их можно получать с заранее заданными свойствами, закладывая определенные характеристики. Кроме того, композиты устроены таким образом, что из них можно создать «сэндвич»-материалы разной плотности и акустического сопротивления — так, что колебательная энергия будет циркулировать внутри конструкции, не выходя за ее пределы.

Далее мета-материалы или «умные» материалы. Они смогут не только фиксировать воздействие на них, но и будут способны противостоять этому воздействию. Если сделать обшивку подлодки из такого материала, то любой локационный или акустический сигнал будет ее попросту огибать, распространяясь дальше.

Физически сделать такую «невидимую» субмарину возможно. Кстати, впервые этот эффект был доказан в 1960-х годах у нас в стране. В 1967 году профессор Виктор Веселаго предсказал возможность создания материала, обеспечивающего отрицательный угол преломления. Сейчас этим вопросом занимаются многие страны мира. Нанотехнологии, которые лежат в основе мета-материалов, позволят решить многие задачи.

— Какими подлодки будут по размеру и водоизмещению? Сохранится ли в будущем разделение на стратегические и многоцелевые АПЛ?

— Я считаю, что подводные лодки будут не такими гигантами, как сегодня. Когда, например, американцы создавали семейства «Сивулф» и «Вирджиния», они спроектировали корабли-арсеналы, напичканные шестью или семью типами ракет. Это прекрасно с точки зрения инженерии, но с точки зрения будущего — нет.

В будущем разделение на стратегическую и многоцелевую подлодку условно. Отношение лодки к тому или иному классу будет определяться составом оружия, которое в данный момент на нее загружено. По мере совершенствования оружия эта разница будет постепенно стираться. Лодка будущего должна быть незаметная, малообитаемая, с ограниченным экипажем, а еще лучше — безэкипажная. Она будет уметь применять свое оружие не в точке фактического нахождения, а на расстоянии, с помощью передвижной стартовой позиции.

— А какими будут надводные корабли будущего?

— Выбор облика корабля будет зависеть от его предназначения. Также в зависимости от этого будут определяться и материалы корпуса, например, композиты, «сэндвич»-конструкции, особые обводы. Иногда пишут, что традиционный однокорпусный вариант надводных кораблей себя исчерпал. Я бы так не сказал. Гидродинамики вам скажут, что многокорпусный вариант (тримараны и катамараны) при определенных скоростях обеспечит меньшее сопротивление движению, чем однокорпусный. В то же время многокорпусные корабли имеют и недостатки. Необходимо будет, как и сейчас, искать компромиссные варианты. Получить дешевый, малозаметный, мощный корабль нереально, всегда приходится выбирать.

Для прибрежной зоны, например, катамараны и тримараны подходят, на них за счет расширения площади палубы можно поставить больше оружия.

Безусловно, корабли будущего будут иметь оружие на новых физических принципах. Это может быть какое-то метательное оружие, электромагнитные пушки, лазерные установки, либо установки, вызывающие сотрясение морского дна. Может быть, акустическое оружие.

У них не будет проблем с боеприпасами, это корабли совершенно иного принципа действия, способные отключать электронику неприятеля, на короткое время выводить из строя экипажи противника.

Такое оружие будет однозначно влиять на выбор энергетической установки корабля. Скорее всего, речь пойдет об электродвижении. Полностью «электрический» корабль, наверное, имеет смысл делать только в том случае, если он будет носителем какого-то мощного специфического оружия. Если основная мощность идет на ход, вряд ли целесообразно делать его полностью электрическим, потому что двойное преобразование энергии всегда приводит к росту массогабаритных показателей.

— Но если у нас будут «электрические» корабли, где гарантия, что противник не сможет их точно так же «ослепить» или «отключить»?

— Уже сегодня при проектировании кораблей надо думать об этих вещах. О капотировании (защите) всех электронных участков, о средствах определения и блокирования той мощности импульса, который позволит противнику угрожать нашему кораблю.

Конечно, нельзя забывать о том, что корабль должен проектироваться для ведения боевых действий, обладать колоссальной боевой устойчивостью (живучестью) и должен решать задачи, получив повреждения или пробоины. Но скоро корабль не нужно будет топить, чтобы достичь победы на море. Чтобы пустить его ко дну, нужно затратить очень много энергии. А «ослепить» — на порядки меньше. Применить импульсное или какое-либо другое оружие, и он мгновенно станет «летучим голландцем».

— В опубликованной Минпромторгом «Стратегии развития судостроительной промышленности на период до 2035 года» говорится, что при негативном сценарии развития экономики строительство эсминца «Лидер» и нового авианосца будет отложено до 2035 года и далее. Как вы думаете, насколько мы сегодня близки к такому сценарию?

— Я убежден, что средства и возможности у государства есть, просто в любой системе всегда рассматриваются различные варианты и сценарии развития. Но все же исхожу из того, что первичной здесь должна быть не экономика, а концепция государственной безопасности. Если мы говорим, что Россия — морская держава и должна поддерживать свое присутствие в любой точке Мирового океана, то необходимо разрабатывать инструменты обеспечения ее безопасности. Именно тогда флот должен иметь в своем составе все типы и классы кораблей, иначе глобальные задачи он решить не сможет.

К этому вопросу не раз возвращались, например, после революции 1918 года, когда дискутировали, каким должен быть флот молодой Республики. Тогда было принято решение о создании «тюлькиного» или «москитного» флота. Такая концепция имеет право на жизнь, но тогда мы будем защищать себя у бережка. Это позиция страуса.

Сегодня много говорят о создании высокоточного дальнобойного оружия и о том, что оно решит все проблемы. Вроде как проживем без кораблей океанской зоны. Но это не просто ошибочно, а, мягко говоря, очень недальновидно. Ведь применение корабля малого водоизмещения напрямую связано с ограничениями — волнением моря. Например, малые ракетные корабли не могут применять оружие при волнении от трех-четырех баллов. Только крупный корабль обладает всеми видами обороны — противолодочной, противоминной.

Поэтому никогда и ни при каких обстоятельствах малые корабли не смогут заменить корабли океанской зоны. Можно привести массу примеров, когда просто демонстрация Андреевского флага предвосхищала войну и в Индийском океане, и в Средиземном море.

— Но главком ВМФ РФ Владимир Королев недавно заявил о том, что Россия будет наращивать число кораблей — носителей высокоточного оружия и только потом, в отдаленной перспективе, перейдет к строительству крупных надводных единиц.

— Любой флотоводец, и в первую очередь главнокомандующий, понимает значение флота. И прекрасно отдает себе отчет в его комплектовании.

Если пока нет возможности строить эсминцы и авианосцы, необходимо строить хоть что-то. Но с моей точки зрения, это достаточно спорная ситуация. Современное высокоточное оружие является уникальным, во многих случаях может решать и стратегические задачи. Но исход войны оно не решит. Кроме того, у него есть один недостаток. Оно эффективно с точки зрения неподвижных целей, пунктов управления, складов. Если появляются маневренные цели — это уже проблема.

— Сколько России нужно авианосцев?

— Конкретные цифры указаны в кораблестроительной программе РФ до 2050 года. Исходя из научного понимания вопроса, Северный и Тихоокеанский флоты России по определению должны иметь авианосные корабли. Дальше простая арифметика: корабль не может постоянно находиться в строю, он должен проходить различные виды технического обслуживания, ремонты и прочее. То есть даже теоретически это как минимум по два корабля на регион.

Если же говорить о полноценном авианосном соединении, то, например, у американцев количество авианосных ударных групп избыточно. Но у них и аппетиты другие.

Что касается водоизмещения перспективного российского авианосца, то я бы назвал цифры от 60 до 100 тыс. тонн. Этот разброс вполне объясним: выбор водоизмещения напрямую зависит от типа энергетики корабля и состава летательных аппаратов. Если газотурбинная — это одно, если атомная энергетика — тогда другое, значительно большее водоизмещение.

В бытовом смысле для экипажа или с точки зрения автономности лучше атомная установка. Однако если предусматривать вариант прямого боестолкновения, начинаете задумываться. С точки зрения остальных показателей атомная энергия безальтернативна.

Но если у нас будет один авианосец, тем более малого водоизмещения, — это неинтересная, тупиковая ситуация. Он не сможет решать весь спектр задач, половина флота будет заниматься только тем, что будет его охранять.

— Но «Адмирал Кузнецов» один уже много лет.

— «Кузнецов», кстати, очень приличный корабль. Идея, которая была воплощена в Невском ПКБ в то время, является правильной. Посмотрите, например, на опыт эксплуатации авианосца «Викрамадитья», созданного из корабля того же проекта. Индийские моряки очень им довольны. Тут играет роль и культура эксплуатации корабля, и подготовка экипажа, и многие другие факторы.

— Сколько лет уйдет на постройку перспективного авианосца — от принятия решения до поднятия флага?

— Считается, что от момента появления идеи по созданию корабля до ее реализации проходит не менее семи-девяти лет. Это классический случай. Разработка нового оружия длится и того дольше — 15–17 лет. Как правило, конструктор действует на упреждение, работает на перспективу.

Технологические возможности российских заводов позволяют решать любую поставленную  задачу. Но с моей точки зрения, раньше 2030–35 года новый авианосец построен не будет. На его строительство при благоприятных условиях понадобится не менее десяти лет, если не будет задержки финансирования и поставок оборудования и комплектующих.

— Вы упомянули, что концепция постройки маленьких авианосцев тупиковая. Почему?

Облик авианосца определяет сбалансированный парк летательных аппаратов. В то же время я не сторонник разговора о том, что водоизмещение российских авианосцев обязательно должно быть как у американских — 100 тыс. тонн и более. Английский авианосец «Королева Елизавета» (Queen Elizabeth) в газотурбинном варианте обладает водоизмещением около 60 тыс. тонн и всеми необходимыми летательными аппаратами.

Сравнительно небольшое водоизмещение наших перспективных авианосцев может быть компенсировано за счет радикальных изменений формы их корпуса. Здесь подойдет любое решение, которое приведет к увеличению площади палубы. Второй немаловажный момент — массогабаритные показатели летательных аппаратов и их радиус действия. Наши самолеты традиционно тяжелые, они требуют палубы трамплинного типа или катапульту. Я считаю, что нужно делать симбиоз трамплина и катапульты.

— Катапульта должна быть электромагнитной?

— Если отдавать дань моде, несомненно. Конечно, идея прекрасная. Но если рассмотреть опыт внедрения подобного устройства на американском авианосце «Джеральд Форд», то от идеи до ее воплощения очень большая дистанция. Принципиальный момент, который пока не решен учеными всего мира, — это накопители энергии для разгона такой катапульты.

Кстати, ошибочно думать, что мы безнадежно отстали в реализации этой идеи. У нас очень толковые люди, которые предлагают решения, включая, например, молекулярные накопители. Но пока еще не совсем отработаны технологии.

В этой связи неправильно ставить крест на паровой катапульте. Даже на котлотурбинных установках для крупных кораблей рано ставить точку. Они себя не изжили, потому что сейчас появились новые циклы, новые параметры пара, которые позволят им по экономичности тягаться с газотурбинными и дизельными.

— Крыловский центр как-то задействован в ремонте «Адмирала Кузнецова»?

— В инициативном порядке Крыловский центр сейчас проводит соответствующие исследования. Мы знаем, образно говоря, слабые места этого корабля и будем предлагать флоту решения по их модернизации. Речь идет, прежде всего, об энергетике. Пересматриваем проблемы не только экономичности, но и экологии.

Все помнят историю с черным дымом из труб «Кузнецова». Предложим решения по модернизации системы горения, форсуночной части, управления энергетикой. Что касается знаменитого асбеста, которым покрыты котлы корабля, то и здесь есть выход. Сейчас созданы экологичные полимерные материалы, устойчивые к высоким температурам, которые не запрещены международным сообществом. Подчеркну, что мы никогда не предлагаем непроверенные решения.

Авианосец «Адмирал Кузнецов» / Фото: Leon Neal/Getty Images

— Не повлекут ли такие предложения значительный сдвиг сроков ремонта «Кузнецова»?

— Есть общемировая практика, на которую мы могли бы опираться. Например, американцы ввели понятие девяти уровней готовности технологии. Если ты начинаешь строить корабль, а уровень готовности какой-то технологии ниже шестого, то ее не допускают в этот проект, поскольку риск слишком велик. Готова технология — пожалуйста, предлагайте. Не готова — дорабатывайте. Однако доработка не должна выполняться за счет ВМФ.

Правда, есть один минус — если следовать только такой политике, вы никогда не создадите ничего принципиально нового.

— Какие исследования сегодня ведет Крыловский центр?

— Крыловский государственный центр занимается созданием концепций (концепт-проектов) боевых кораблей. В стенах института впервые был разработан концептуальный проект перспективного авианосца, эсминца «Лидер», корветов различного предназначения, фрегатов, десантных кораблей. Думаем и над какими-то видами морских вооружений, уже есть конкретные предложения. В центре разработаны концепции новых движителей, новых энергетических установок, созданы принципиально новые средства обеспечения скрытности и малозаметности.

Чем меньше заказ на военную продукцию, чем меньше ее серийность, тем выше требования к качеству разработок. Сегодня отечественное кораблестроение должно работать без права на ошибку. Если раньше мы строили корабль, и недостатки, выявленные в ходе его эксплуатации, можно было устранять постепенно, то сейчас каждый корабль в единственном экземпляре и времени на исправление ошибок практически нет. Отсюда особые требования к науке, отсюда и исключительная роль Крыловского центра.

Уже на этапах создания концепт-проекта должна быть оценка боевой эффективности корабля, его облик, обводы, а также технико-экономическая эффективность, если мы говорим о гражданской продукции. Дальше рабочее и техническое проектирование должны вести конструкторские бюро.

— Как вы относитесь к идее отдать Северному ПКБ проектирование нового десантного корабля?

— Я сторонник традиционных школ кораблестроения. Например, ЦМКБ «Алмаз» много лет проектировало малые корабли, Северное ПКБ — это школа крупных боевых надводных кораблей всех типов, классов и предназначений. Невское ПКБ — это научная и проектная школа авианосных и десантных кораблей. В одночасье это, наверное, не поменять.

Но в данном случае тут должен быть иной подход. Не столь важно, кто возглавит проект, нужно понимать, что даже самое мощное бюро в одиночку такой корабль сегодня не создаст. Должна быть кооперация проектантов.

— Нужен ли нам аналог «Мистраля» — универсальный десантный корабль (УДК)?

— События в Сирии показали, что подобные корабли нужны флоту. Кроме того, они необходимы, чтобы обеспечить охрану и оборону островной части страны, в первую очередь дальневосточного региона.

Убежден, что с точки зрения вместимости десанта и других комплексных показателей наш концепт-проект УДК получился очень приличным. Примут ли его бюро — это отдельный разговор. Кроме того, УДК сможет взять на себя и функцию корабля управления. У нас же были такие уникальные корабли, например «Урал».

— Но разве сейчас они нужны?

— В любом масштабном конфликте, прежде всего, будет уничтожаться космическая (спутниковая) группировка. Исходя из такого сценария, системы связи, автоматизации и управления необходимо дублировать на суше и море. Корабли управления ничем не заменить.

Источник: https://www.arms-expo.ru