Драмы науки: спасение от рака запретили

В этой статье мы расскажем о разработке и запрещении уникального противоракового препарата КР и его создателях — отечественных ученых Г. Роскине и Н. Клюевой, пострадавших за желание спасти обреченных на смерть и подвергшихся излюбленной Сталиным «охоте на ведьм».

Кроме всем известной «лысенковщины», от последствий которой отечественная биология до сих пор не может оправиться (подробнее о ней читайте в статье «Конец последней охоты на ведьм»), в СССР было еще несколько более мелких подобных «охот на ведьм», хотя от этого менее трагичными они не становились.

Довольно печальна, но тем не менее поучительна история изобретения противоракового препарата КР. Она началась еще до того, как на карте мира появилось государство под названием СССР, и, кстати, совсем на другом континенте. Еще в 1909 году бразильский паразитолог Карлос Шагас (Carlos Justiniano Ribeiro Chagas иногда его фамилию произносят как «Чагас», что не является правильным), описал одноклеточный паразитический организм, Trypanosoma cruzi, вызывающий у человека тяжелое заболевание, похожее на геморрагические лихорадки (после этот недуг назвали болезнью Шагаса).

Ученый полностью расшифровал жизненный цикл этой трипаносомы и составил полное описание симптомов и стадий развития заболевания. Однако способов лечения предложить не смог. В общем, сделал чрезвычайно важное открытие для человечества.

Так вот, Шагас, наблюдая за больными, попутно описал еще один феномен. Несколько раз он сталкивался с такой ситуацией: если трипаносома поражала человека, у которого была раковая опухоль, то она через какое-то время переставала давать метастазы, а потом совсем деградировала. Правда, сам Шагас не смог объяснить, почему так происходит, он предположил, что видимо, организм, мобилизованный на борьбу с инфекцией, как-то попутно подавляет и злокачественные образования. Но все оказалось куда интереснее.

Позднее и ряд других врачей наблюдали этот эффект, однако только один из них, Фердинанд Шульц, понял, что тут дело в самой трипаносоме. Он предположил, что она каким-то образом избирательно уничтожает раковые клетки. Однако Шульц сделал несколько односторонние выводы. На основе наблюдений за препаратами тканей он предположил, что паразиты просто охотнее залезают в раковые клетки, чем в здоровые, потому что те не умеют эффективно защищаться, и, соответственно, чаще убивают именно их.

Дальнейшие исследования этого интересного феномена связаны с именем талантливого отечественного исследователя, Григория Иосифовича Роскина. Еще в начале 30-х годов прошлого века этот замечательный специалист по клеточной биологии поставил ряд экспериментов, которые, с одной стороны, доказали гипотезу Шульца, но в тоже время привели и к другим, не менее интересным результатам. Роскин выяснил, что если в организмы мышей с раковыми опухолями вводить мертвых трипаносом, то злокачественные образования все равно деградируют!

Исходя из этого, ученый предположил, что, видимо, на мембране этих паразитов содержится какой-то антиген (белок, провоцирующий иммунный ответ), похожий на белки мембраны раковых клеток. То есть трипаносома просто подстегивает иммунитет к борьбе с онкоцитами (получается, что Шагас в чем-то был все-таки прав). А если это так, то его просто нужно найти и выделить.

Справиться с этой задачей Роскину помогла микробиолог Нина Георгиевна Клюева, специалист по аллерго-иммунным реакциям. Уже к концу 30-х годов антиген был выделен, и его, в честь Trypanosoma cruzi назвали круцин. Клюева даже составила схему приготовления из культуры трипаносом экспериментальных образцов препарата. Однако начавшаяся Великая Отечественная война помешала сделать это быстро. Тем не менее, после ее окончания Роскин и Клюева вновь вернулись к данной идее и продолжили работу.

Уже к концу 1945 года исследователи не только смогли создать новый препарат на основе круцина, но и сделать ряд испытаний, показавших весьма хорошие результаты. Данный препарат назвали КР (то есть «препарат Клюевой — Роскина»). Все это позволило авторам подготовить монографию и выступить с докладом на заседании Президиума Академии Медицинских наук (АМН СССР).

Доклад был замечен, и при ходатайстве некоторых членов ЦК ВКП (б) (в частности, Жданова) в Институте микробиологии им. Мечникова была организована специальная лаборатория под руководством Клюевой. А курировать проект взялся сам вице-президент АМН СССР академик Василий Васильевич Парин, талантливый биохимик и замечательный организатор.

Вроде бы все шло хорошо — на исследования выделялись деньги и не малые, к работе привлекались талантливые молодые специалисты. Не удивительно, что работа стала быстро продвигаться. Была успешно проведена серия доклинических и клинических испытаний. И хотя препарат КР не являлся панацеей, то есть не мог победить любой тип злокачественной опухоли, однако исследования показали, что с раком молочной железы, прямой кишки, гортани, губы и пищевода, он замечательно справляется.

Были, конечно, и сложности — в частности, круцин было не так-то просто выделить и он не хранился долго. Но исследователи рассматривали это как технические трудности и были уверены, что со временем их можно будет преодолеть.

Однако со временем началисьсложности иного характера. Директор Института микробиологии Л. Г. Вебер стал претендовать на соавторство разработки КР — причем всего лишь на том основании, что работа проводилась в «его» учреждении. Он широко рекламировал препарат как свое детище, из-за чего между ним и Клюевой-Роскиным произошел конфликт. Разбирательством занимался президиум АМН, в том числе В. В. Парин. В итоге притязания Вебера были отвергнуты, а лаборатория — переведена в Институт эпидемиологии, микробиологии и инфекционных заболеваний, который возглавлял В. Д. Тимаков.

Тем временем препаратом КР заинтересовались и за рубежом, в частности, в США. Американский посол Уолтер Смит в 1946 году стал наводить справки о КР в связи с запросами от больных раком и их родственников, которые, в свою очередь, узнали о чудо-лекарстве из сообщений прессы. Он обратился в Академию медицинских наук, через нее вышел на Роскина, который предложил встретиться в институте. После этого посещения было заключено предварительное соглашение между министерством здравоохранения СССР и американским посольством об объединении усилий двух стран по дальнейшей разработке противоракового препарата КР.

Согласно этому соглашению американская сторона обязалась предоставить новейшее оборудование не только для лаборатории Клюевой, но и для других лабораторий, а советская — раскрыть технологию изготовления КР. Указывалось, что дальнейшие разработки по усовершенствованию препарата будут считаться совместными. Обратите внимание, что все эти переговоры велись не «в тихую», а на уровне министерства, то есть, практически на уровне правительства. Интересно, что сами разработчики, Клюева и Роскин не участвовали в составлении соглашения. Но когда они ознакомились с ним, то, решив, что оно недостаточно защищает их приоритет, отказались его подписывать. В итоге проект так и не состоялся.

В конце 1946 года В. В. Парин вылетел в США, взяв с собой очередную статью о последних испытаниях КР (причем документально подтверждено, что взять с собой рукопись Клюевой и Роскина ему велел сам министр здравоохранения Митерев) и несколько ампул препарата для демонстрации (тот же Митерев завизировал, что они были просрочены, тогда КР сохранял работоспособность всего 10 дней).

Там он сделал доклад о последних достижениях КР в сфере борьбы с раком. Все, кто был знаком с этой рукописью и докладом, утверждали, что Парин ни слова не сказал о технологии производства КР. Речь шла исключительно об испытаниях препарата. Однако, когда он вернулся в начале 1947 года в СССР, его обвинили в том, что он «передал врагам Советского Союза технологию производства КР». После чего арестовали и дали 25 лет лагерей строгого режима.

Откуда было знать Василию Васильевичу, что пока он общался с американскими коллегами, в стране началась кампания против «космополитов» и он был назначен первым показательным «вредителем»? Пока он был в США, уже появились первые «разоблачительные» статьи, в которых его в открытую называли изменником (Митерев, давший разрешение на вывоз препарата и рукописи, уже успел даже не трижды, а тридцать раз отречься от всего, хотя ему это не помогло — с должности он все-таки слетел)? И уж совсем не ведал академик Парин того, что вся эта травля была санкционирована лично «эффективным менеджером» И. В. Сталиным (этому есть документальные подтверждения, с которыми желающие могут ознакомиться здесь https://www.7iskusstv.com/2011/Nomer7/SReznik1.php).

Но это было еще далеко не все — вакханалия продолжалась. Клюеву и Роскина судили «судом чести» (логичнее было бы назвать его судом бесчестья, а о том, как он готовился, вы можете прочитать здесь https://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/kentavr/1994/kr.pd…), сняли с занимаемых должностей, исследования по КР запретили, а в 1951 году расформировали лабораторию. И все это тоже проводилось не абы как, а под руководством товарища Сталина. С его же подачи в 1947 году Президиум АН СССР выпустил постановление, запрещающее ученым ссылаться в своих работах на статьи в зарубежных научных журналах.

А чуть позже было опубликовано еще более идиотское (грубо, но другого словатут не подберешь) постановление, гласящее, что «статья принимается к публикации в рецензируемые журналы лишь в том случае, если автор укажет, что его исследование не содержит новизны» (интересно, а зачем тогда вообще исследование проводить надо?). И наконец к травле «подключили» и деятелей искусства — Константин Симонов написал про всех, кто имел отношение к КР разоблачительную пьесу (кстати, тоже по личному заказу И. В. Сталина, сам писатель этого не скрывал в своих мемуарах), а режиссер Абрам Роом снял фильм «Суд чести».

Но самый интересный момент этой истории заключался в том, что в 1948 году вышел ряд научно-популярных статей, в которых Парин, Роскин и Клюева в открытую назывались… мошенниками и лжеучеными! Что, мол, никакого эффективного препарата они не создали, их КР раковые клетки не убивал, а лишь вредил организму. И эти статьи тоже были написаны по заказу «сверху». Это уже, простите, ни в какие ворота не лезет — если КР был «липой», то за что же арестовали Парина и судили Роскина и Клюеву? За то, что они выдали американцам секрет препарата, который ни на что не годился? И в чем же тут тогда, как говорят судьи, «состав преступления»? Наоборот, медаль надо было давать — вот как ловко врагов одурачили.

Итак, по решению тирана и его прихлебателей производство препарата, который мог спасти тысячи больных, было запрещено. И пусть ответят мне те, кто по-прежнему считает Сталина «эффективным менеджером» — где здесь та самая эффективность менеджмента?

Даже если предположить, что Парин, Роскин и Клюева действительно были в чем-то виноваты, почему нужно было разгонять лабораторию и запрещать исследования и производство КР? Почему нельзя было превратить эту лабораторию в закрытую («почтовый ящик», как тогда говорили), привлечь новых ученых и продолжить разработку?

Однако вернемся к истории КР — после смерти Сталина Парин был реабилитирован и восстановлен на всех постах, Роскина и Клюеву тоже восстановили в должностях, однако исследования по КР по-прежнему оставались под запретом до 1960 года. В начале же «оттепели» институт посетили французские исследователи биологических методов борьбы с раковыми заболеваниями Кудер и Мерье. И вот тут власти сами совершили то, в чем свое время необоснованно обвиняли ученых — они приказывают передать разработки по КР французам. Правда, параллельно был снят запрет на испытания препарата и в СССР.

Французы достигли некоторых успехов — их препарат, названный трипаноза, прошел испытания и даже был запущен в производство, однако в середине 70-х от него отказались, поскольку процесс изготовления был дорог и сложен. Исследования же в СССР быстро были свернуты, поскольку против них выступили некоторые академики АМН СССР (для которых, видимо, эта разработка была живым напоминанием об их трусости и подлости, проявленной тогда, в конце сороковых годов). Да и отечественным исследователям тогда тоже не удалось предложить способ дешевого и быстрого производства препарата.

Однако это все-таки не конец — в 1989 году исследования по КР вновь возобновились. Инициатором стала ученица Клюевой, сотрудница биологического факультета МГУ им. Ломоносова Валерия Дмитриевна Каллиникова (которая, кстати, и рассказала в свое время автору этих строк, учившемуся у нее, печальную историю препарата КР). Каллиниковой и ее коллегам удалось добиться прогресса — например, они доказали, что «круцин» — это не один антиген, а целый белковый комплекс, и он чрезвычайно изменчив.

Несмотря на скудное финансирование и нехватку самого элементарного оборудования, работы шли на протяжении 90-х годов. В результате были выпущены первые партии модифицированного препарата, и он даже применялся в медицине. Однако исследователи считают, что точку еще ставить рано. Поэтому работа, начатая Роскиным и Клюевой, все еще продолжается. Будем надеяться, что никакой новоявленный «эффективный менеджер» не прервет ее таким же грубым и бесцеремонным образом.

А то, что он может появиться, или даже уже появился, весьма вероятно. А иначе как расценивать отставку и травлю Христо Перикловича Тахчиди, директора МНТК хирургии глаза им. академика Федорова, попытки сместить директора Института пульмонологи РАМН академика А. Г. Чучалина и ликвидировать при этом сам институт (а также провести подобную «операцию» с Государственным научным центром колопроктологии и его заведующим профессором Ю. А. Шелыгиным). Интересно, что все эти «проекты» Минздравсоцразвития идут по той же схеме, что и травля Парина, Роскина и Клюевой…

Источник:https://www.pravda.ru