АКТУАЛЬНАЯ ТЕМА. Геннадий Васильев: Пора признать, что отходов не существует – есть вторсырье (Выпуск газеты №2 — страница 2)

Решение властей Санкт-Петербурга о выборе единого регионального оператора по обращению с отходами вызвало неоднозначную реакцию – в первую очередь, в профессиональной среде.

Мусорный коллапс стремительно надвигается на северо-западный регион, на крупнейшие города России. Непродуманные и непоследовательные действия в области экологии приводят к большим финансовым, моральным и тем более, экологическим потерям.

По нашей просьбе, для газеты «Родина и экология» ситуацию комментирует заведующий кафедрой правовой охраны окружающей среды СПбГУ, доцент, кандидат юридических наук Геннадий ВАСИЛЬЕВ.

– Геннадий Сергеевич, вы удовлетворены тем, как выбирали единого регионального оператора по обращению с отходами в Санкт-Петербурге? Вообще, такой оператор нужен?

– Процедуру комментировать сложно, потому что мы не знаем деталей. Сама постановка вопроса говорит о том, что желающих было больше. А почему их было больше? Потому что единым региональным оператором быть очень выгодно. Деньги в этой сфере обращаются огромные.

Но деньги – деньгами, а «мусорный» вопрос, тем не менее, в нашем городе не решается. Есть проблемы с полигоном «Новоселки», с полигоном «Новый свет». Недавно в Московской области (и эту ситуацию по телевидению наблюдала вся страна) ввели чрезвычайную ситуацию, связанную с полигоном «Ядрово» – кто-то из местных жителей не может справиться с кашлем, и есть сведения, что в подземные воды проникают ядохимикаты.

Так что дело не в деньгах, а в том, что количество отходов, загрязняющих природу, продолжает расти. Значит, что-то идет не так.

– Можно ли считать выбор единого оператора попыткой исправить ситуацию?

– Мне кажется, все наоборот. Это попытка ничего не менять. Есть частные компании, есть городские структуры – почему предпочтение отдано городской структуре?

Во-первых – чиновники не хотят делиться деньгами и оставляют их в городской казне. Во-вторых, власть стремится сохранить максимально возможный оперативный контроль над ситуацией. Чтобы по телефону решать вопросы куда, сколько и каких ТБО везти, так как городская структура полностью подконтрольна администрации.

Если мы сопоставим этот выбор с механизмами, которые заложены в законе, мы сможем сделать вывод о том, что никто не хочет уменьшения количества образовывающихся отходов. Никому не интересно внедрять те механизмы и те практики, которые стимулируют уменьшение количества отходов.

– Удивительно это слышать от вас, но спасибо за мнение.

– Почему удивительно? Кто такой региональный оператор? Это монополист. В чем его заработок? В разнице между платой, которую он соберет со всех нас за вывоз отходов и затратами на их захоронение. Иными словами – оператор зарабатывает на объеме. Чем больше объем отходов, тем больше можно заработать. Зачем оператору заботиться об уменьшении количества отходов? Это противоречит его экономическим интересам.

– То есть, принцип экономической выгоды превалирует над принципом экологической безопасности?

– Конечно! Давайте задумаемся над вопросом, что может делать региональный оператор с отходами. Может – их просто захоронить. Может извлекать из них полезные фракции. Однако если практика раздельного сбора отходов не внедряется, то единственный способ извлечь из отходов что-то полезное – заняться их сортировкой.

Многие из тех, кто участвовал в конкурсе, уже вложили какие-то деньги в строительство сортировочных станций. Даже если региональному оператору захочется внедрить в практику сортировку отходов, он потратит на это деньги налогоплательщиков. Уменьшит ли это затраты жителей на вывоз отходов? Такой корреляции уменьшения тарифа нигде не прослеживается. Куда уйдет в этой ситуации прибыль? В широком смысле слова, можно сказать, что она останется в городской казне. А значит под контролем чиновников

Сделаем вид, что мы верим в эффективность и честность расходования собранных администрацией денег. Для ГУПа устройство сортировочных станций – непростая задача. В силу особенностей построения бюджетного процесса. Ниоткуда не видно, что руководство ГУПа как-то мотивировано (с точки зрения показателей, по которым оценивается эффективность его работы) достичь того или иного процента сортировки… Эти обстоятельства позволяют нам усомниться в том, что такая сортировка будет происходить.

Я не вижу в действующем механизме обращения с отходами каких-то стимулов для руководителей ГУПа заниматься сортировкой отходов. Я не вижу механизмов, которые позволяли бы обществу – активистам, экологическим журналистам, представителям общественных объединений – в какой-то форме влиять на этот процесс.

Для начала, на уровне исполнительной власти нужно понять и сказать об этом громко, что вторсырье – это не отходы. Если вы собираете макулатуру, вы не занимаетесь обращением с отходами.

Если вы накапливаете пластик или стекло – та же ситуация. Она позволяет устанавливать контейнеры для раздельного сбора вне контейнерных площадок для отходов. Если макулатура – не отходы, контейнер для ее сбора может стоять где угодно – у каждой автобусной остановки. Чтобы его установить требуется изменить те правила, за которые отвечает исполнительная власть на месте. В первую очередь правила землепользования. Нужно определить, в чьей собственности находится земля, разграничена ли это собственность, оформлены ли места для установки тех или иных баков? По всем действующим нормативным документам – это прерогатива и полномочия чиновников на местах. Но никаких решений никто не принимает.

– Почему не принимает?

– Потому что власть системно стимулирует образование отходов… Чтобы, как кажется со стороны, передать функцию обращения с ними единому региональному оператору. И таким образом сформировать единый финансовый поток. И этот поток замкнуть на городской бюджет.
Потому что в настоящее время политика устроена таким образом, чтобы как можно больше денег поступило в городскую казну. Такая же позиция сейчас и в Петербурге. И во многих других регионах.

– Получается что выбор единого оператора – это способ самозащиты действующей власти.

– Да, именно так. Власть оставляет за собой полномочия, деньги, схемы работы и все остальное…

– Но если – не дай Бог – случится экологическая катастрофа, то затраты на возмещение экологического ущерба могут во много раз превысить затраты на действующую схему работы с отходами.

– Так чаще всего и происходит. У нас, к примеру, есть полигон «Красный бор». Кто несет расходы по всем мероприятиям, которые на нем производятся?

– Бюджет.

– Вот вам и ответ. Власть расценивает действия активистов, стремящихся получить объективную информацию о реальной обстановке на этом полигоне, как посягательство на основы государственного суверенитета. Нет никакой открытости информации.

Пока зима – там все замерзло. По весне все растает, нам по телевизору об этом скажут… Разве это информирование общества? Настоящее объективное информирование подразумевает возможность регулярно проводить те или иные независимые измерения. На полигоне, рядом с ним… Состояние почв, состояние воздуха, состояние подземных вод… Проводит ли кто-то подобный мониторинг? Мы не знаем. Хотя я могу быть не объективен.

– Мы можем представить ситуацию, при которой в чиновничьих головах приоритет экономической выгоды уступил приоритету экологической безопасности? Ради будущих поколений…

– Подобное произойдет, если система тарифного регулирования для конечного производителя отходов будет устроена таким образом, что у него появится возможность производить их меньше. Чтобы он мог ощутить экономическую выгоду от разделения мусора. В этой ситуации в масштабах страны экология будет улучшаться, но мы – как налогоплательщики – будем тратить меньше денег.

– Мы все равно скатываемся к деньгам. К затратам…

– Я не вижу иных способов решения вопроса. Как воздействовать на тех, кто не заботится о природе? В конечном итоге, все сводится к штрафам, к проверкам… К административной и уголовной ответственности… А это все равно, в той или иной форме – деньги. Проще признать, что без денег система работать не будет.

До тех пор пока нам – с экономической точки зрения – будет все равно, сколько мусора мы образуем – мы будем биться головой о стену. Для жителей многоквартирного дома должна быть установлена прямая зависимость между объемом сданного мусора и платежом, который указывается в розовых квитанциях.

– Современные технологии позволяют работать с отходами на пользу людям?

– Если вы что-то выкидываете, то на это – с точки зрения правоприменительной практики – нужно смотреть как на нерациональное использование природных ресурсов. И подумать какими способами вас можно побудить ничего не выкидывать. Первый их этих способов – экономическое стимулирование. Сборщикам мусора тоже должно быть выгодно, как можно меньше отходов сдавать на свалку, и как можно больше – в переработку.

– В нашем садоводстве – в Грузино – мусорный договор заключен не со мной лично, а с садоводством, как юридическим лицом. Каждую неделю оператор привозит пустой мусорный контейнер и увозит заполненный.

– Отлично, что у вас это есть. А вот, к примеру, в Комарово, где практически нет многоквартирных домов, существует только одно место, куда можно вынести мусор. За вывоз платит муниципалитет. Попытки убедить граждан заключать индивидуальные договора результата не дали. Итог: вдоль границы поселка, в лесах растут несанкционированные мусорные свалки.

Я интересовался у работников муниципалитетов – в частности, в Ломоносовском районе – что делать? Они отвечают: мы ничего не делаем, и делать ничего не будем. Потому что если поставить контейнер – невозможно отследить, кто бросает в него мусор. Оплативший вывоз или нет.

Когда в Ленинградской области появится единый оператор он, конечно, может заключать договоры с гражданами в принудительном порядке. Но тогда ему придется выяснять хозяина каждого конкретного домовладения – получать выписку из единого реестра прав на недвижимость, и проводить столько судебных процессов, сколько существует домовладений. С практической точки зрения – это невозможно.

В итоге: оператору это не выгодно, у муниципалитета на это нет денег, гражданам это не нужно. Что делать с мусором никто не знает. Хорошо если в поселке есть многоквартирные дома, тогда мусор можно сбросить в контейнер рядом с этими домами, переложив расходы по вывозу на управляющую компанию, а фактически на собственников квартир. Сейчас нет стимула, побуждающего людей уменьшать количество отходов.

– Какие варианты выхода из тупиковой ситуации вы видите?

– У нас есть частные и государственные компании, нуждающиеся во вторсырье: в бумаге, металле, стекле, пластике… Если разрешить им собирать это сырье, потеряет деньги оператор и как следствие – бюджет. Потому что вывоз сырья не может быть оплачен как вывоз отходов. Но с экологической точки зрения – мы выиграем!

– Мы говорим о бытовых отходах, но есть же, еще и промышленные. Скажем строительные. Строительной компании за сброс мусора на несанкционированной свалке грозит небольшой штраф (если поймают). Затраты по договору в разы больше. Строительной компании выгодна несанкционированная свалка. Оператору она тоже выгодна – без свалки у него не будет работы, не будет бюджетных денег. Кому же свалка не выгода?

– У меня нет позитивного ответа на этот вопрос. Откроем Территориальную схему обращения с отходами в Санкт-Петербурге и в Ленинградской области – это большой многостраничный документ. В нем

– 97% печатной площади занимает перечень организаций и помещений, где отходы образуются. И нигде не сформулирована задача уменьшения их количества. Но если задачу не ставить, она никогда не будет решена. Хотя, строитель из вашего примера может заработать дважды – сначала получить деньги за вывоз вторсырья, потом – продать это вторсырье. Просто нужно срочно перестраивать экономические механизмы работы с вторичным сырьем.

– В России есть технологии, которые в промышленном масштабе позволят перерабатывать вторсырье?

– Сейчас есть предприятия, которые производят бумагу разного качества. Есть предприятия, которые для производства бумаги используют макулатуру. Если бы макулатуру возможно стало собирать в больших количествах на выгодных условиях, то производители бумаги сами придумали бы как модернизировать свои производства. И увеличить объемы переработки. Насколько мне известно, пивоваренная компания «Балтика» охотно покупает стеклотару. Это выгоднее, чем производить новые бутылки. Если охрана природы находится в противоречии

с экономическими реалиями, этот конфликт будет мешать и экологам и производителям.

– Какой срок, по-вашему, необходим для внедрения раздельного сбора и переработки вторсырья?

– Вопрос может не решаться долго, как, к примеру, долго не решался вопрос применения песко-соляной смеси для борьбы с гололедом на дорогах. Но в итоге – его все-таки решили. Уже два года солью дороги и мосты не обрабатываются. Также и с мусором.

Есть ли смысл менять действующий закон? Мне кажется – нет смысла! Сначала должна измениться психология исполнителей. Хотя исполнители – это мы с вами. И мы можем заставить себя не собирать мусор в один пакет.

Экологическое общественное движение «Раздельный сбор» занимается организацией волонтерских акций и внедрением идеи раздельного сбора в сознание граждан. Но если власть не создаст механизма раздельного сбора и не объяснит людям в мельчайших подробностях, как он работает – ничего не изменится.

Беседовал
Владимир ХОХЛЕВ